«Не расстреляют, но будет сидеть». Мариуполец бежал из разрушенного города в Россию, где его сначала пытали в СИЗО, а теперь собираются судить // Медиазона
Дмитрия Лисовца обвинили сразу по трем статьям Уголовного кодекса: участие в незаконном вооруженном формировании (часть 2 статьи 208 УК), в деятельности экстремистского формирования (часть 2 статьи 282.2 УК), а также обучение в целях осуществления террористической деятельности (статья 205.3 УК). Обвинения связаны с нахождением Лисовца в рядах Украинской добровольческой армии, которую в России считают «незаконным вооруженным формированием» и частью «Правого сектора» (а он признан «экстремистской организацией» с 2014 года). По словам адвоката, помимо слов самого молодого человека, в деле есть показания одного засекреченного свидетеля, который якобы видел, как в 2016 году Лисовец в составе Украинской добровольческой армии патрулировал границу между Украиной и самопровозглашенной ДНР: «Дал показания, что он является гражданином ДНР, находился на линии соприкосновения и в бинокль рассмотрел этого парня. Потом в интернете нашел его фамилию и так установил, что это Лисовец». Адвокат Крещенецкий говорит, что в деле свидетель проходит под псевдонимом Русич, но защитник называет его Зорким Соколом. По словам защитника, в постановлении о возбуждении дела следователь назвал Дмитрия «приверженцем идеологии радикального украинского национализма и русофобии». В ходатайстве о прекращении уголовного дела защитник пишет, что еще в январе 2017-го Дмитрий Лисовец «добровольно вышел из состава Украинской добровольческой армии», а во время фильтрации и на многочисленных допросах в ФСБ «сообщил органам власти чистосердечные признания об участии в Украинской добровольческой армии». Защитник отмечает, что в примечании к инкриминируемым статьям прямо сказано, что этот факт освобождает человека от ответственности. На каждом допросе Лисовец говорил, что служил в армии, поскольку является патриотом Украины, подчеркивает адвокат, при этом не просто не был никогда участником «Правого сектора», но и в принципе не поддерживает «идеи национализма и русофобии». Когда на одном из допросов Дмитрия спросили, нужен ли ему переводчик, он удивился: «Зачем? Русский — мой родной язык». «И вот человека, всю жизнь говорящего по-русски, обвиняют в русофобии, — возмущается адвокат Крещенецкий. — Его мама все еще в „освобожденном“ Мариуполе. От кого он освобожден? От воды, от тепла, от газа, наверное».