Из сообщений СМИ и рассказов источников Центра «Досье» следует, что основными подразделениями СЭБ, задействованными в финансовых махинациях, являются управления «К» и «М». Следует отметить, что в 2010 году управление «М», предположительно, было выведено из структуры СЭБ и стало самостоятельной единицей, однако как минимум 12 лет (Департамент экономической безопасности ФСБ был образован в 1998 году, а в 2004 был переименован в Службу экономической безопасности) x оно являлось важной частью Четвертой службы. Управления «К» и «М» наиболее часто фигурируют в новостях и журналистских расследованиях об обналичивании и отмывании средств, а также других теневых финансовых схемах. СМИ нередко писали о конкуренции управлений «М» и «К» — как аппаратной, так и за финансовые потоки. Однако, исследуя факты крышевания ФСБ незаконных операций в банковском секторе, необходимо помнить, что до 2010 года управления «М» и «К» являлись частью одной структуры — Службы экономической безопасности ФСБ. При этом в момент становления обоих управлений как ведущих акторов в сфере «теневых финансов», с 2004 по 2008 год, главой СЭБ являлся нынешний директор ФСБ Александр Бортников.
Основная доходная база финансовых подразделений ФСБ формируется из следующих направлений:
Главным органом, отвечающим за систему налогового обложения России, является Федеральная налоговая служба (ФНС), которая стала самостоятельным ведомством сразу после распада СССР в 1991 году, одновременно с реформой подведомственной ей системы.
В последующие годы сама служба не приобрела особого влияния в государственном аппарате, как это сделала, например, на короткий период служба по борьбе с наркоторговлей (ФСКН), однако, она активно использовалась другими ведомствами, в том числе и ФСБ.
«Налоговое администрирование возврата и зачета налогов за период с 1999 по 2007 год увеличилось с 30 административных актов в 1999 году до 175 в 2007 году. C 2001 года возврат и зачет налогов без участия заинтересованных банков стал невозможен. С 2004 года ЦБ практически полностью парализовал работу несанкционированных схем через банки по возврату налогов и зачёту налогов», — утверждает источник Центра «Досье» (s2).
Одно из самых знаковых дел конца нулевых — дело Магнитского, которое началось с оперативных мероприятий СЭБ ФСБ в отношении фонда Hermitage Capital — было связано с возвратом налогов на сумму почти 5,4 миллиарда рублей через 28-ю налоговую инспекцию. В июне 2007 года в аудиторской фирме Firestone Duncan, где работал Магнитский, прошли обыски, в ходе которых были изъяты учредительные документы нескольких дочерних компаний фонда Hermitage Capital. Впоследствии эти компании были перерегистрированы на новых владельцев, которые оформили налоговый возврат на сумму 5,4 миллиарда рублей.
Сергей Магнитский, будучи руководителем отдела налогов и аудита в Firestone Duncan, проводил расследование похищения компаний и обнаружил налоговые махинации. Магнитский обвинил в хищении налоговых чиновников, а также сотрудников МВД, однако в результате обвинение предъявили самому юристу. Согласно материалам дела, непосредственное участие в нем принимали начальник управления «К» СЭБ ФСБ Виктор Воронин и его подчиненные.
Собственное расследование Hermitage о хищении 5,4 миллиарда рублей из российского бюджета, а также об аресте Сергея Магнитского показало, что за этими преступлениями стояло криминальное сообщество, возглавляемое Дмитрием Клюевым. Он контролировал «Универсальный банк сбережений», через который были похищены и отмыты бюджетные деньги.
Как считают в Hermitage, это преступление осталось безнаказанным и нерасследованным, благодаря покровительству сотрудников управления «К» СЭБ ФСБ РФ (Виктора Воронина, Дениса Строителева и других), а также прямому участию сотрудников правоохранительных структур и налоговых органов в коррупционной схеме.
Источник Центра «Досье» (s2) — бывший сотрудник ФСБ — полагает, что основным бенефициаром операции был Дмитрий Клюев, а спецслужбы выступали «субподрядчиком» по обеспечению безопасности схемы.
Налоговые возвраты были одной из главных схем хищения бюджетных средств в 2000-е годы. В 2009 году та же 28-я налоговая инспекция приняла два решения о возмещении НДС в пользу компании «Аврора» на суммы 500 миллионов рублей и 503 миллиона рублей. «Аврора» перевела деньги в «Бенифит-банк». Позднее инспекция возместила НДС в размере 502 миллионов рублей для компании «Апитэкс», которая также пользовалась услугами «Бенифит-банка». «Новая Газета» обнаружила около 20 подобных фирм, возместивших НДС в 2009—2010 годах на общую сумму более 11 миллиардов рублей. Больше половины этой суммы было размещено на счетах в том же самом «Бенифит-банке», который, как предполагали журналисты, наряду с Универсальным банком сбережений принадлежал Дмитрию Клюеву.
«Не знаю из-за чего, из принципа или просто из любопытства, мы с партнерами стали собирать информацию, чтобы понять, что же происходит на самом деле. То, что мы узнали, нас буквально потрясло. Оказывается, у неких умных „питерских“ возникла идея монополизировать рынок обналички и взять его под свой контроль. С этой целью ими была тщательно разработана операция по постепенному выдавливанию с рынка лишних игроков, а также внедрению туда и развитию своих собственных. Ключевую роль в этой операции, то есть непосредственное руководство ею, осуществляет генерал с Лубянки, начальник одного из управлений службы экономической безопасности ФСБ. Его фамилию я не хочу называть, скажу лишь, что он весьма молодой и родом, понятное дело, из Питера. В подчинении этого генерала несколько молодых и довольно толковых ребят, имеющих большой опыт работы в банковском отделе ФСБ. Они и только они решают, кому остаться на рынке обналички, а кому вылететь с него, когда и куда».Другой анонимный банкир рассказал журналистам, как он вел переговоры с сотрудниками банковского отдела ФСБ. По его словам, ему предложили пять миллионов долларов за «входной билет» на рынок теневых финансовых услуг и куратора — выходца из ФСБ, которого надлежало зачислить в штат банка. «Пойми, старик, все решает Контора. ЦБ и Финмониторинг полностью под нами. Менты нас боятся. Мы — сила», — вспоминает банкир слова сотрудника СЭБ, с которым он вел переговоры. Два эксперта, занимавшиеся в 1990-е и 2000-е обналичиванием, рассказали, как этот бизнес был взят под контроль ФСБ. По их словам, в 90-е годы «крышей» фирм, занимавшихся обналичкой, были сотрудники ОБЭП, РУБОП и потом ДЭБ МВД. С ними были налажены партнерские отношения: они получали фиксированные ежемесячные суммы и не вмешивались в работу обнальщиков.
«Я работал в структурах РАН (Российской академии наук). Академия — организация большая, ведет масштабную хозяйственную деятельность, при этом документооборот и правоотношения между различными структурами РАН настолько запутаны, что ни один сотрудник МВД или ФСБ в них просто не разберется. Там огромные возможности для обналичивания средств без привлечения лишнего внимания. Через мою фирму шли крупные финансовые потоки. Я выстроил отношения с председателями правления нескольких десятков банков в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Краснодаре, Иркутске, Владивостоке. Но в 2004 году начались первые проблемы. Сначала мои партнеры в банках дали понять, что к ним проявляли интерес сотрудники ФСБ и временно придется прекратить все операции. Потом одну за другой начали закрывать конторы по обналичке в Москве, причем владельцы тоже имели беседы не с милицией, а с ФСБ. А в 2008 году через моего давнего партнера в ДЭБ МВД ко мне пришли клиенты, которые оказались сотрудниками управления „К“ СЭБ ФСБ. Мне пришлось фактически отдать бизнес и сменить род занятий, но обошлось без СИЗО, можно сказать, легко отделался», — рассказывает бывший владелец одной из обнальных контор в Москве (s59).Вмешательство ФСБ в теневой сектор экономики привело к увеличению стоимости услуги с 2 до 16%. Одновременно, по официальным данным, снизились объемы самого рынка — с 900 миллиардов рублей в 2004 году до 100 миллиардов (по данным ЦБ РФ) в 2018 году. Однако эксперты уверены, что в реальности масштабы обналичивания не уменьшились, а лишь частично переместились из банковского сектора в другие отрасли.
«Реальные объемы обналички в России оценить трудно, но, предполагаю, что в 2018 году это где-то 0,9−1,2 триллиона рублей», — говорит эксперт, проработавший в ЦБ РФ с начала нулевых до 2018 года. — «Изменилась сама структура рынка. Если говорить о ФСБ, то с середины нулевых — когда они взяли под контроль крупные торговые сети по всей стране, а также страховые компании — значительная часть обнальных схем работает через эти структуры. Поэтому через банки по старинке теперь идет меньший поток, но в целом даже он, думаю, вырос, а ЦБ просто не озвучивает реальных цифр», — считает эксперт (s60).Бывший сотрудник центрального аппарата ФСБ (s61) тоже уверен, что операции по обналичке в последние 5−7 лет главным образом проводятся через страховые компании и торговые сети. Эти сферы экономики находятся под контролем ФСБ со второй половины 2000-х годов.
«В страховании в 2011—2014 годах было наличных едва ли не больше, чем в любой другой сфере. Все расчеты с клиентами проводились налом. А тогда был пик оформления полисов КАСКО. В тот период и клиенты получали свои деньги наличными, и сотрудники компании получали на руки крупные суммы для работы по привлечению, скажем так, корпоративных клиентов. Через страховую можно было быстро и с минимальной комиссией обналичить крупные суммы. Поэтому в каждой страховой сидели прикомандированные сотрудники в руководстве, а еще по несколько десятков внештатных сотрудников работали на низовых и средних должностях. Туда генералы всегда старались пристроить своих внуков, детей или племянников, потому что в тот период клерк в страховой компании, с „крышей“ в ФСБ мог за месяц легко получать до трех миллионов рублей. Только за счет махинаций со страховками, дефектовкой автомобилей и страховыми выплатами», — пояснил эксперт.С деятельностью ФСБ по обналичиванию денег связывали и арест начальника Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД Дениса Сугробова. Его подразделение занималось делами «Мастер-банка», через который было обналичено 600 миллиардов рублей, и банкира Сергея Магина, обвинявшегося в создании сети обнальных контор. Как рассказывали Сугробов и адвокат его заместителя Бориса Колесникова, обоими делами активно интересовалась ФСБ. Так, по информации издания Republic, экс-офицер ФСБ Валерий Кряжев предлагал «дело Магина забрать в Следственный комитет, самого его привезти туда на допрос и посулить освобождение или как минимум домашний арест. Взамен, предлагает Кряжев, можно сделать группу силовиков крышей Магина».
«Один из фигурантов раньше работал в так называемом „банковском отделе“ и занимался выявлением „обнальных“ площадок. Перейдя в другой отдел, решил заработать и вместе со своим коллегой стал заниматься вымогательством у тех же самых организаций, которые специализировались на обналичке».
Согласно подсчетам специалистов, объем отмытых средств только через Danske Bank и Swedbank превышает 230 миллиардов и 130 миллиардов долларов соответственно. Предположительно, основными источниками этих средств являются Россия и страны бывшего СССР.
По словам источника Центра «Досье» (s2), ранее работавшего в ФСБ, одним из наиболее распространенных способов незаконного обогащения является так называемое «сжигание» банков. Под этим термином понимается хищение средств клиентов и капитала банка с целью последующей его ликвидации. Схемы вывода похищенных средств либо изобретаются каждым конкретным банком индивидуально, либо стандартизируются крупным «оператором». Примером стандартизации он называет вывод средств через банки Молдавии с помощью так называемого молдавского ландромата. В основном, по его словам, сотрудники ФСБ выступают «крышей» банка или оператора за определенный процент.
В 2011 году «Новая Газета» опубликовала расследование, в котором утверждалось, что ФСБ крышует огромный рынок финансовых махинаций, а одной из ключевых фигур в этом процессе является банкир Евгений Двоскин. Его, по словам источника Центра «Досье» в МВД (s69), опекало управление «М», до 2010 года входившее в СЭБ ФСБ. Это предположение также высказывает экс-сотрудник МВД Дмитрий Целяков, который расследовал деятельность Двоскина в конце нулевых, однако в итоге сам оказался фигурантом уголовного дела. Кроме того, Двоскин находился под госзащитой, которую осуществляла 6-я служба УСБ ФСБ.
«Идет ожесточенная война между силовиками за контроль над незаконными банковскими операциями. Объем операций сопоставим с ВВП России. В этой войне есть ключевая подставная фигура и десятки жертв…
Всерьез и фактурно об этом явлении говорили трижды. Несколько лет назад в рамках скандала с банком «Дисконт», через который качались серьезные суммы серьезных людей (скандал заглох, а единственным его последствием стало выдворение из страны журналистки The New Times Натальи Морарь, опубликовавшей совместное с Ильей Барабановым расследование по этому поводу).
Во второй раз — после убийства зампреда ЦБ Козлова, который решился наступить на хвост отмывочным банкам (все закончилось только следствием по факту самого убийства и посадкой банкира Френкеля, который был далеко не главным участником разветвленной схемы). И — в связи с «делом Магнитского», раскрывшего один из сегментов «параллельного бюджета» и погибшего за это в тюрьме.
Как раз «дело Магнитского» и послужило детонатором общественного и экспертного интереса к проблеме: стали всплывать новые фамилии и новые подробности как прежних, так и пока неизвестных уголовных дел, фигуранты которых неожиданно заговорили. И стало понятно, почему ни одно расследование до конца так и не было доведено — потому что коррупционную вертикаль возглавляют топ-менджеры государства, а основными исполнителями являются сотрудники правоохранительных органов и спецслужб.
Индустрия незаконных банковских операций, начиная с девяностых, создавалась постепенно, в ней есть свои ветераны и мэтры. Но лишь в середине нулевых, откуда-то со стороны США, здесь появился и занял, по-видимому, одно из важных мест наш главный персонаж — Евгений Двоскин. Кто он? «Племянник Япончика», как говорится в ряде публикаций? Агент ФСБ? Или (и), наоборот, ФБР?
После нескольких месяцев работы я не смог найти точного ответа на эти вопросы. Но это не значит, что его нет. Надо лишь иметь доступ к некоторым существующим и часто не так уж далеко лежащим документам, например, к материалам засекреченного «дела Шаркевича», которое лежит в архиве Мосгорсуда. Но это выходит за пределы возможностей журналиста. А те представители государства, которые искали ответ на вопрос «Who is мистер Двоскин?», пока получали только сроки". (Новая Газета)
В 2014 году «Новая Газета» и журналистское объединение OCCRP опубликовали расследование о так называемом «молдавском ландромате». Как выяснили журналисты, за четыре года из России было выведено свыше 20 миллиардов долларов, большую часть из которых составляли бюджетные средства.
«OCCRP описывает схему так: две зарубежные компании-пустышки, тайно контролируемые российскими отмывателями денег, заключают фиктивный договор займа (в реальности никаких денег заемщику не перечисляется). Поручителями по долгу выступают российская компания и обязательно гражданин Молдавии. Одна из сторон договора не может расплатиться по долгу, и „кредитор“ выставляет требования к поручителю. Поскольку в сделке присутствует гражданин Молдавии, дело передается в молдавский суд, где „коррумпированный судья“ выдает официальный приказ, обязывающий российскую компанию выплатить долг. Суд назначает пристава, который тоже является частью мошеннической схемы, и тот открывает счет в Moldindconbank, куда российская компания переводит деньги, погасив несуществующий долг». (РБК)
В 2017 году агентство Reuters со ссылкой на источники среди молдавских чиновников заявило, что организаторами схемы по отмыванию средств могли быть сотрудники ФСБ. Пожелавшие остаться анонимными официальные лица Молдавии также пожаловались на то, что ФСБ тормозит расследование уголовного дела об отмывании и месяцами игнорирует запросы молдавской стороны.
«По их словам, разведка Молдавии получила детальные свидетельства, что отдельные сотрудники российской спецслужбы и бизнесмен Вячеслав Платон стояли за легализацией $ 22 млрд, выведенных из России». (The Republic)
В частности, один из ключевых участников ландромата решальщик Александр Коркин говорил подельникам о своем близком знакомстве с главой управления «К» СЭБ ФСБ Виктором Ворониным. Об этом на допросе рассказал обвиняемый по делу банкир Александр Григорьев, через структуры которого деньги выводились в Молдавию:
«Кроме этого, при нашем общении Коркин постоянно называл фамилии высокопоставленных руководителей правоохранительных органов, с которыми он дружит, общается и может обсуждать различные вопросы. Для примера, он сообщал мне номер телефона бывшего начальника Управления „К“ СЭБ ФСБ России Воронина В.Г., с которым Коркин, якобы парился в бане и обсуждал деятельность моих банков. Номер данного должностного лица Коркин сообщил мне для того, чтобы я мог к нему (Воронину) обратиться по его рекомендации».
Кроме того, как пишет «Новая Газета», в одном из банков Григорьева, через который непосредственно выводились похищенные из бюджета средства, партнером числился генерал ФСБ Юрий Анисимов.
Отмывание средств могло стать одним из мотивов уголовного преследования основателя инвестиционного фонда Baring Vostok Майкла Калви, инициированого по материалам проверки СЭБ ФСБ в феврале 2019 года. По версии следствия, Калви организовал мошенническую схему по хищению 2,5 миллиарда рублей из банка «Восточный» — предполагается, что он завысил цену акций, предоставленных банку в счет уплаты долга. Сам Калви обвинения отвергает.
Уголовное дело на Калви было возбуждено по заявлению миноритарного акционера банка Шерзода Юсупова, которое он написал на имя главы управления «К» СЭБ ФСБ Ивана Ткачева. Как полагают СМИ, за организацией уголовного дела стоял предприниматель Артем Аветисян, которого Калви подозревал в отмывании средств:
«В августе 2016 года Майкл Калви и Артем Аветисян договорились объединить «Восточный» и «Юниаструм». В объединенном банке кипрская структура Baring Vostok — Evison — получила 51,6%, «Финвижн» Артема Аветисяна — 32%, его партнеры Шерзод Юсупов и Юрий Данилов — 4,8 и 3,2% соответственно. Evison предоставил «Финвижн» опцион на 9,9% акций банка за 750 млн руб., так как фонд изначально не рассматривал себя в роли контролирующего акционера и готов был отдать контроль.
В марте 2018 года, когда пришло время исполнения опциона, Baring Vostok отказался продавать акции банка, сославшись на нарушение «Финвижн» акционерного соглашения. Согласно позиции фонда, перед объединением банков и после завершения due-diligence «Юниаструма» из него были выведены активы на сумму не менее 3,6 млрд руб. Вместо исполнения опциона фонд пошел в Лондонский международный коммерческий арбитраж (LCIA), где предъявил претензии в мошенничестве на 17,5 млрд руб. к «Финвижн», Аветисяну и Юсупову. «Финвижн» выдвинула контрпретензии более чем на 20 млрд руб. По существу спор не рассматривался. «Финвижн» после возбуждения уголовного дела против Калви подала иск к Evison в Арбитражный суд Амурской области, где добилась права исполнить опцион и в июне вместе с партнерами получила контроль над банком". (РБК)
Михаил Заверятев, экс-владелец банка «Интелфинанс», через который, по его словам, обнальщики отмыли более 11 миллиардов долларов, рассказал о своем разговоре с прикомандированным на должность помощника зампреда Центробанка Дмитрий Тулина сотрудником управления «К» ФСБ. По словам Завертяева, выводом средств из банка «Юниаструм» вместе с Аветисяном занимался тесно связанный с ФСБ банкир Евгений Двоскин. Факт обращения Калви в лондонский арбитраж с заявлением об отмывании средств поставил под угрозу «всю цепочку по выводу денег, которую обслуживал Двоскин», что и послужило причиной возбуждения уголовного дела в России.
Источник Центра «Досье» (s1) — бывший сотрудник ФСБ — подтверждает, что заказчиком дела Калви выступил именно Аветисян.
«Аветисян раньше работал в Агентстве стратегических инициатив и там познакомился с Иваном Ткачевым. Он известен как топитель банков — топит, вытаскивает из них все что можно, переходит к другому банку, инвестируя в него деньги из прошлого банка, и так до перевода в устойчивый банк. Возможно, он считал, что им станет „Восточный“. Аветисян и Ткачев договорились один на один. За „крышу“ Артем хорошо заплатил, а еще пообещал Ивану Ивановичу контроль над долей в банке».
Сам Аветисян отрицает свою связь со спецслужбой, однако состоит в Общественном совете при ФСБ.
«По версии СК РФ, из 4,4 млрд рублей, похищенных в 2009—2010 годах из бюджета под видом возмещения НДС, 790 млн рублей вначале поступили одной подставной структуры, а потом были переведены на счета фирм „Даймонд“ и „Альфамед“ в „Кредитимпэкс банке“, который принадлежал Куликову. Дальше деньги по „липовым“ контрактам на строительные работы были отправлены в Турцию. „Даймонд“ и „Альфамед“, как полагали в СК РФ, являлись так называемыми транзитными фирмами, при помощи которых средства сомнительного происхождения отправлялись из РФ за границу. За несколько лет через них в общей сложности прошло 25 млрд рублей. Фирма „Даймонд“ в свое время была создана (а потом несколько раз перерегистрировалась) при участии хозяина компании „Налоговый консультант“ Яна Зеленкевича. Он же имел отношение и к другим фирмам, участвовавшим в транзите похищенных из бюджета денег. По мнению оперативников, Куликов контролировал весь транзитный канал. Разрешение на возврат НДС выдавала ИФНС № 28, которой руководила тогда Ольга Степанова».Экс-сотрудник МВД Дмитрий Целяков рассказывает, что еще в 2006 году расследовал факты вывода средств через «Кредитимпэкс», и уже тогда Фролов защищал банк от проверок, в частности, утверждал, что банк находится «под крышей» ФСБ. При этом, по словам Целякова, незадолго до этого похожий разговор у него состоялся с экс-сотрудником управления «К» Алексеем Артамоновым, прикомандированным в банк на должность главы службы безопасности. Сам Артамонов подтверждает, что банк использовался для отмывания средств и что ФСБ активно участвовала в этом процессе. Проработав в «Кредитимпэксе» примерно с 2005 по 2008 год, Артамонов покинул Россию, сдался американским властям, а позднее рассказал журналистам подробности незаконных финансовых схем ФСБ в середине 2000-х годов:
«По словам Артамонова, одна из схем выглядела так: за рубежом создавалась компания, которая якобы предоставляла кредит российской организации. Эта организация выплачивала кредит — таким образом, деньги уходили за рубеж. Артамонов получал зарплату в пять-шесть тысяч долларов, но основной доход шел с комиссии банка за работу с отмывочными схемами. В результате он зарабатывал десятки тысяч долларов в месяц, а однажды получил сразу 100 тысяч долларов. Доход за три года составил порядка 2,5 миллиона долларов. Как рассказал Артамонов, большую часть заработанных денег тратила его жена Виктория. „Если ей нужно было пойти в магазин, я просто давал ей, что ей нужно. 100 тысяч рублей. 200 тысяч рублей. Я просто брал пачку денег и давал ей“, — говорит бывший сотрудник ФСБ. Как рассказал Артамонов, он поддерживал связи с сотрудниками ФСБ. Сотрудники спецслужбы якобы даже „перевозили деньги“ банка. В ФСБ и полиции банк покупал информацию о грядущих проверках со стороны государственных органов. Кроме того, Артамонов использовал свое служебное удостоверение». (Медуза)Из этого следует, что под руководством Фролова управление «К» способствовало отмыванию и выводу (зачастую бюджетных) средств за рубеж как минимум с 2005 года, когда СЭБом руководил нынешний директор ФСБ Александр Бортников.
Отмывание и обналичивание денег тесно связано с деятельностью Агентства по страхованию вкладов, которое занимается проблемными банками.
Генеральным директором АСВ является Юрий Исаев, в 2004 году работавший советником первого замдиректора ФСБ Сергея Смирнова.
В 2016 году, после отставки Виктора Воронина с поста главы управления «К», источники Forbes, близкие к правительству и ЦБ, прочили ему должность в АСВ.
После ареста Фролова и Черкалина в 2019 году из АСВ уволился и уехал за границу первый заместитель руководителя агентства Валерий Мирошников. Как пишут «Открытые медиа», «Мирошников стоял у истоков формирования российской системы страхования вкладов, работал в ЦБ и Агентстве по реструктуризации кредитных организаций, чьи функции в 2004 году перешли к АСВ. В этой госкорпорации Мирошников трудился с момента основания: сначала на посту замгендиректора, а в 2005 году он был утверждён в должности первого заместителя и курировал все вопросы, связанные с ликвидацией и санацией кредитных организаций». В силу своего должностного положения он был одним из ключевых участников незаконных схем управления «К». Например, как утверждал экс-совладелец финансовой группы «Лайф» Александр Железняк в разговоре с изданиями «Проект» и The Bell, на одной из встреч с ним Мирошников и Черкалин обсуждали, «в какой из обанкроченных банков каких конкурсных управляющих назначить». Кроме того, сразу несколько банкиров рассказали The Bell, что Мирошников и Черкалин предлагали на коммерческой основе решать проблемы банков, у которых должны были отозвать лицензии. По информации «Открытых медиа», в конце 2019 года Черкалин дал показания на беглого чиновника, в которых, в частности, указал, что большинство из изъятых у него 12 миллиардов рублей наличными принадлежало именно Мирошникову.
Влияние ФСБ не ограничивается АСВ. Так, экс-глава Центробанка Сергей Игнатьев указывал в своих показаниях, что еще в 2005 году он встречался с «двумя руководящими сотрудниками» ФСБ, в том числе с тогдашним главой управления «К» Виктором Ворониным. Как полагает Игнатьев, сотрудники ФСБ хотели убедить его не отзывать лицензию у небольшого «Эпин-банка», который ЦБ проверял из-за высокого процента операций по обналичиванию средств. После встречи банку удалось сохранить лицензию.
По словам банкира Александра Лебедева, сразу несколько высокопоставленных чиновников в сфере банковского регулирования выполняли роли посредников между чекистами и организаторами незаконных финансовых схем. В их числе он называет Михаила Сухова (зампред ЦБ с 2012 по 2016 год), Алексея Симановского (советник председателя ЦБ, как утверждает источник s8, связан с экс-главой управления «К» Виктором Ворониным) и Константина Шора (С 1988 по 2013 год — начальник Московского главного территориального управления ЦБ). По мнению Лебедева, роль ФСБ в процессе «сжигания» банков состоит в том, чтобы прикрывать собственников, пока они не похитят хотя бы половину активов.
«Грубо говоря, из $ 100 млрд чекисты получили, наверное, $ 3−4 млрд. Вместе с цэбэшниками, может, $ 5 млрд. Но я думаю, что при определенных обстоятельствах, когда из банка выносят прям все подчистую, как (Сергей) Пугачев, например, или как Беджамов (Георгий, бывший глава Внешпромбанка. — Forbes), или как Бородин (Андрей, экс-глава Банка Москвы. — Forbes), то доля «чекистов» побольше. Потому что банк же начинает тонуть.
Если ты оттуда выгреб половину пасcивов, положил их в карман и отъехал от банка — все, их нет в активной части баланса. Банк начинает наклоняться. В это время бывшие собственники вводят так называемых технических собственников, как это сделал (Алексей) Алякин в банке «Пушкино». Вот, например, Семаго (Владимир, бывший глава банка «Западный». — Forbes) — можно его спросить, он как раз 10% зафронтовывал у кого-то. Банк еще какое-то время живет — уже с другими, подставными, собственниками. Но это требует крыши".
Перечисленные выше случаи — далеко не единственные упоминания коррупционной деятельности сотрудников управления «К» СЭБ ФСБ, однако они дают исчерпывающее представление о том, в чем фактически заключается деятельность управления, призванного обеспечивать стабильность финансовой системы России. Некоторые источники считают «кашников» непосредственными организаторами схем, некоторые — утверждают, что борцы с коррупцией лишь крышуют теневой сектор за определенный процент. Тем не менее объем информации позволяет утверждать, что участие в «серых» финансовых схемах является для управления «К» систематическим и не встречает реального противодействия со стороны проверяющих органов и руководства страны. Несмотря на отдельные уголовные дела в отношении конкретных лиц, управление «К» и СЭБ в целом продолжают обладать практически неограниченными полномочиями по вмешательству в банковские и экономические процессы.
